Изображение сгенерировано нейросетью
(По телефону от нашего специального корреспондента).
Заседание 9-го января.
Законопроект о замене денежным взносом воинской повинности в Финляндии. – Законопроект об отмене наказаний за самовольное оставление рабочими работ.
Поцелуи, приветствия, поздравления. Их сегодня особенно много, в виду назначения новых членов Государственного Совета. Настроение несколько приподнятое, и заседание протекает в обстановке большого парламентского дня, соответствующей главному предмету повестки – финляндским делам.
Хотя финляндский законопроект числился на повестке последним, но, как говорили, неотложные дела побудили В. Н. Коковцова просить председателя переменить порядок повестки, с целью предоставить премьер-министру возможность выступить с разъяснениями по общей части законопроекта о производстве из финляндской казны денежных взносов взамен отбывания финляндскими гражданами личной воинской повинности.
Прения в общем, однако, не отличались особенным оживлением и продолжительностью, что объясняется небольшим инцидентом, происшедшим во время речи Д. Д. Гримма, которого председатель М. Г. Акимов очень определенно предостерег от попытки критиковать закон об общеимперском законодательстве 17-го июня 1910 года. Предостережение председателя побудило Д. Д. Гримма очень скомкать свою речь, в которой он выдвинул интересные формальные юридические соображения относительно порядка издания настоящего законопроекта.
Прения открыл докладчик большинства комиссии С. С. Манухин. Он указывает, что рассматриваемый законопроект вполне соответствует условиям закона 17-го июня 1910 года об общеимперском законодательстве. Все условия были соблюдены, и законопроект был внесен на обсуждение сейма, который, однако, уклонился от его рассмотрения. В комиссии законодательных предположений не было выражено никаких сомнений относительно формальных условий рассмотрения законопроекта. Только один из членов Государственного Совета (Д. Д. Гримм) сделал указание, что желательно было бы попробовать еще раз внести этот законопроект в финляндский сейм и разрешить его в местном порядке. Советская комиссия не нашла, однако, возможным разрешать дело в местном порядке и целиком одобрила законопроект в думской редакции, что докладчик предлагает сделать и общему собранию Совета.
Выступающий вслед за С. С. Манухиным проф. Д. Д. Гримм, предчувствуя, очевидно, настроение председателя, очень осторожно приступает к обоснованию своей точки зрения. Он задается вопросом, насколько с точки зрения формального права является необходимым и целесообразным издавать законы, касающиеся Финляндии, по новому общеимперскому порядку, и не представлялось ли бы более правильным издать настоящий закон в порядке местного законодательства, через финляндский сейм. На противоположной точке зрения стоить советская комиссия, но, по мнению Д. Д. Гримма, хотя данный вопрос бесспорно предусматривается законом 17-го июня 1910 года, но воспоследовал Высочайший почин, чтобы рассматривать его в порядке общеимперского законодательства. Но пока вопрос находится в стадии законодательного рассмотрения, он не может считаться предрешенным, и каждый член Государственного Совета, в силу предоставленной ему свободы суждений и во исполнение принесенной присяги, имеет право и обязанность представлять все возражения и сомнения, которые данный законопроект вызывает, независимо от того, касаются ли они его содержания, или порядка издания, так как закон в этом отношении не устанавливает никаких ограничений.
– Неисполнение этой обязанности с моей точки зрения явилось бы преступным малодушием, сложением с себя той ответственности перед Монархом и народом, от которой никто и ничто не в может нас освободить.
Признавая денежную компенсацию взамен отбывания воинской повинности совершенно справедливой, Д. Д. Гримм возражает снова против порядка издания закона, характеризуя попутно положение Финляндии после издания закона 17-го июня 1910 года.
Закон этот одобрен всеми тремя факторами русской государственной власти и, с точки зрения русского государственного права, имеет полную силу. В Финляндии, как это и можно было и ожидать, установилось к нему совершенно отрицательное отношение. По принципиальным соображениям сейм уклонился от выборов в Совет и Думу и от дачи объяснений по тем законам, которые поступили на наше рассмотрение,
– В виду такого положения вещей, – продолжает Д.Д. Гримм, – я и считаю необходимым поставить два вопроса с формальной стороны: об отношении установленного законом 17-го июня 1910 года порядка общегосударственного законодательства к местному законодательству, и могут ли впредь быть рассматриваемы соответствующие законы в порядке местного законодательства, или в порядке общегосударственного? С точки же зрения целесообразности, желательно ли издание в порядке государственном? Во всяком случае, нельзя, по-моему, заключать, что после издания закона 17-го июня 1910 года Государь Император лишил права направлять соответствующие дела и в местном порядке, если Он считает это необходимым.
На этом основании Д. Д. Гримм полагает возможным и впредь издавать законы в местном порядке по пунктам, перечисленным в законе 17-го июня 1910 года, а в особенности по вопросу о производстве взносов из финляндской казны взамен отбывания воинской повинности финляндскими гражданами, тем более, что это уже было сделано в истекшем 1911 году. Отклонение настоящего законопроекта, по мнению Д. Д. Гримма, отнюдь не равносильно лишению возможности привлечь финляндцев к участию в расходах по воинской повинности.
В заключение своей речи Д. Д. Гримм касается отношения Финляндии к закону об общеимперском законодательстве:
– Из официальных данных, которые имеются в нашем распоряжении, мы видим, что широкие общественные крути Финляндии, с местными народными представителями во главе, отрицают за законом 1910 года обязательную силу, и это отрицательное отношение распространяется и на те законы, которые в порядке этого закона рассматриваются нами. Этого, во всяком случае, нельзя не учитывать, как психологический факт, потому что…
Председатель. — Я покорнейше прошу вас этого вопроса не касаться. Если вы желаете поддерживать то отрицательное отношение, которое существует в Финляндии к закону, уже изданному, я нахожу это совершенно здесь неуместным. Я не понимаю, против чего вы говорите. В данном случае почин проявлен Государем Императором в силу закона 17-го июня, а если вы отрицаете силу этого закона, это совершенно бесплодно и недопустимо. Что вы, собственно, желаете доказать Совету?
Д. Д. Гримм. – Я не отрицаю силы этого закона, напротив, я с этого начал.
Председатель. – Вы предлагаете этот закон издать в местном порядке и находите, что Государственный Совет сделает ошибку, если приступит к обсуждению этого закона.
Д. Д. Гримм. – Я считаю, что это было бы политической ошибкой.
Председатель. – О политических ошибках здесь говорить не место. Что же касается точки зрения политической целесообразности, точки зрения финляндской, касающейся действующего закона, то продолжать рассуждение на эту тему я вам разрешить не могу.
Д. Д. Гримм заканчивает свою речь указанием на то, что он отнюдь не имел в виду отстаивать финляндскую точку зрения.
– Я желаю Финляндии всего лучшего, но я меньше всего думал в настоящую минуту о Финляндии. Я думал о собственной родине и считаю долгом указать на то отрицательное отношение к законопроекту, которое там сказывается, как на психологический факт, который приходится учитывать…
Председатель. — Это не есть оправдание. Я вам повторяю еще раз: дальнейших прений по этому поводу я здесь допустить не могу.
Д. Д. Грим. – В таком случае я позволю себе указать, что, будучи лишен возможности развить с точки зрения целесообразности свой мотив, я, на основании изложенного мною, считаю, по долгу совести, желательным и возможным отклонение настоящего законопроекта, в виду возможности направить его в ином порядке.
Покойный председатель совета министров как-то сказал: «В политике нет мести, а есть последствия». Мы должны помнить, что и политика, которая в своих практических выводах основана на принципах oderint, dum metuant, имеет своим неизбежным последствием противоположное тому, к чему может привести политика, основанная на согласовании собственных законных требований с чужими правами.
Бар. Э. Н. Деллингсгаузен предложил изменить заголовок законопроекта, заменив слова «финляндские граждане словами «население Финляндии».
Речь В. Н. Коковцова.
Трибуну занимает председатель совета министров. В. Н. Коковцов.
– На обязанности представителя правительственной власти, – начинает В. Н. Коковцов, – лежит задача чрезвычайно немногосложная. Она по преимуществу будет заключать в себе необходимость уяснить перед вами только три положения: 1) действительно ли касается настоящий законопроект того предмета, который предусматривается законом 17-го июня; 2) внесено ли настоящее предположение при соблюдении тех процессуальных особенностей и гарантий, которые в этом законе указаны, и 3) по существу не грешит ли этот закон в его построениях, в его основных положениях той или иной несправедливостью по отношению к населению одной из частей Российской империи. Я считаю своей обязанностью придержаться этой последней точки зрения.
Касаясь речи Д. Д. Гримма, В. Н. Коковцов говорит:
– К высказанному Д. Д. Гриммом мое отношение раздвояется. В одной части я готов стать на его точку зрения, а в другой я должен ему быть решительным оппонентом. Я согласен с ним в отношении, что закон 17-го июня 1910 г. не препятствует издавать в порядке местного законодательства отдельные законоположения по предметам, вошедшим в состав этого закона. Я с своей стороны нахожу, что от усмотрения Верховной власти вполне зависит, направить ли законопроект в порядке общеимперского законодательства, или в порядке местном, по исключительному ее усмотрению. Но с чем я не могу согласиться, и с чем, я надеюсь, не согласится и Государственный Совет, это – именно, что в тех случаях, в коих инициатива Верховной власти совершенно уже открыто изъяснена, если только этот вопрос объемлется законом 17-го июня 1910 г., допустимость в этом случае направить дело из Государственного Совета в порядке местного финляндского законодательства, – по-моему, исключается принципиально и по существу.
Благоволите вдуматься в ту конструкцию мысли, которую только что предложил Д. Д. Гримм. Признавая, что закон 17-го июня принят Думой и Советом, что на нем начертано Верховной властью: «Быть по сему», он признает, что вопрос, который сейчас представляет предмет вашего рассмотрения, вне малейших споров входить в состав тех предметов, которые предусматриваются этим законом. Он не отрицает, наконец, что, в силу ст. 4-й, инициатива Верховной власти проявлена. В силу ее, правительство разработало законопроект, провело его через совет министров, предложило на рассмотрение финляндского сейма. Сейм уклонился от дачи своего заключения, и, на основании того же закона, правительство внесло данный законопроект в Думу, получило согласное с своим предположением заключение нижней палаты и представило его сюда в вам, а здесь дело останавливается.
Выражаясь простым языком, стараясь облечь мысль Гримма в более ясную формулу, я позволю себе спросить вас: как нужно понять и в какую форму облечь эту мысль? Единственная формула, которая приходить мне в голову, заключается в том, что Гримм приглашает здесь отклонить законопроект и посоветовать Верховной власти, уже однажды изъяснившей свою инициативу, взять эту инициативу назад и направить эту инициативу в порядке местного законодательства. Я думаю, господа, что при таком положении, которое я старался простым языком и, быть может, недостаточно ясно представить вашему вниманию, двух мнений быть не может, и я, как представитель правительственной власти, надеюсь, что Государственный Совет не последует за предложением Гримма.
А. С. Стишинский принял на себя роль защитника формулы перехода 75-ти членов Государственного Совета к постатейному рассмотрению законопроекта. Стишинский обосновал эту формулу перехода. Самая формула гласить следующее:
«Признавая, что одобренный Государственной Думой законопроект о производстве из средств финляндской казны денежных взносов в государственное казначейство, взамен отбывания финляндскими гражданами личной воинской повинности, лишь частично разрешает вопрос об уравнении военно-финансовой тяготы между населением финляндской окраины и остальной частью русского государства; что определенные этим законопроектом размеры ежегодных денежных взносов из средств финляндской казны в государственное казначейство, по соображению соотношения численности и платежных средств населения названной окраины с численностью и платежными средствами населения прочих местностей государства, представляются недостаточными в целях этого уравнения, и выражая надежду, что дальнейшие мероприятия в этой области будут направлены к более равномерному распределению упомянутых тягот между отдельными частями государства, – Государственный Совет переходит к постатейному рассмотрению законопроекта».
Формула принимается большинством голосов против левых и центра. Поправка бар. Деллингсгаузена отклоняется, и законопроект принимается в редакции Государственной Думы.
Самовольное оставление работ.
Вторая часть заседания после перерыва посвящена общим прениям по законопроекту об отмене статьи 51 уст. о нак., налагаемых мировыми судьями за самовольное оставление рабочими работ на фабриках и заводах.
Особая комиссия, предварительно рассматривавшая законопроект, большинством голосов высказалась против его принятия. От имени большинства в общем собрании выступил М. Н. Триполитов, который утверждает, что нет логических оснований к отмен указанной статьи. Министерство торговли одним из таких поводов считает последовавший в 1905 году закон о прекращении уголовной ответственности за стачки, но, по мнению г. Триполитова. стачки не могут быть рассматриваемы как отказ от условий договора. Практика Сената свидетельствует, что бастующих рабочих нельзя рассматривать как нарушивших условия договора, и если их можно чем-либо наказывать, то не увольнением, а штрафами за прогул.
В заключение г. Триполитов сообщает следующее:
После того, как занятия комиссии были кончены, ему передавали, что в 1905 году состоялось постановление комитета министров о временной приостановке действия статьи 51, причем одновременно было доведено до сведения судей и фабричной инспекций о необходимости сдавления без движения всех дел, возбужденных по этой статье.
Министр торговли и промышленности возражает предыдущему оратору и высказывается за отмену статьи 51.
Против постановления большинства комиссии говорить Н. С. Таганцев. Его поддерживает М. М. Ковалевский. Последний останавливается на эволюции общего взгляда на стачки и указывает, что если законодатель отменил уголовную ответственность за стачки, то с точки зрения элементарных требований логики он должен отменить и уголовную ответственность единичных рабочих, оставляющих работу, так как в этих действиях безусловно нельзя усматривать характера уголовщины. М. М. Ковалевский напоминает также о тайном циркуляре, цитированном г. Триполитовым, и говорит:
В продолжение шести лет было предписано не применять статью 51. Теперь же, если предложение большинства комиссии будет принято, статья эта снова начнет применяться. Кроме того, до сих пор указанный циркуляр быль тайным, отныне он становится явным, так как стал публичным достоянием и будет обсуждаться во всех газетах. Помните, господа, что вы таким образом устанавливаете новую законодательную меру, которую само правительство еще 6 лет тому назад считало излишней. Помните также о последствиях и о том печальном дне, когда было положено начало рабочему движению в России.
Продолжение общих прений по данному законопроекту отложено до следующего заседания, которое назначено на завтра.
