Г-н Ст-н в «Новом Времени» задается вопросом:
Отчего китайцы никогда не самоубиваются для собственного удовольствия?
Предполагается, что русские «самоубиваются» для доставления себе нескольких приятных минут. Эта оригинальная точка зрения, выражаемая притом оригинальным русским языком, – самоубивающимся и самоспотыкающимся, – остается, однако, без дальнейшего вразумительного объяснения.
Видно только, что г. Ст-н боится «желтой опасности» и предсказывает, что «китайские простолюдины будут драться с русскими простолюдинами». Поэтому г. Ст-н находит, что
народу достаточно простой, бесхитростной веры для души и налаженного хозяйства для питания тела.
Очень великодушно. Но, может-быть, в виду уже вполне ощущаемой войны между «китайскими и турецкими простолюдинами», с одной стороны, и русскими простолюдинами – с другой, нет необходимости очень напирать на Монголию и Персию, как советует изо дня в день «Новое Время», «самоубиваясь» над недостаточной, якобы, энергией русской дипломатии.
Кстати о «самоубивающемся» русском языке. В том же номере «Нового Времени» член Государственной Думы Марков 1-й доказывает всю благовременность выкупа варшаво-венской железной дороги и необходимость утверждения государственного, т.-е. русского, языка. Очень хорошо. Отстаивая русский язык, сам г. Марков пишет таким языком:
В 1888 году, занимая место председателя временного управления казенных железных дорог и объезжая псковско-рижскую дорогу, ко мне явился агент по отчуждению земель для доклада, интересовавшего комиссию дела и т. д.
Или ниже:
И в виду исключительного нашего качества, как нации (!) непомерного благожелательства и благодушия, и при отсутствии у нас, русских, стремления обособлять свою национальность, я считаю заявление польского депутата, и т. д…
Прекрасная задача защищать право русского языка. Но его надо знать. А когда сам бывший председатель управления железных дорог пишет: «Объезжая, ко мне явился», и т. п., то смиренный кондуктор с варшавско-венской железной дороги может сказать:
– Что же с меня то спрашивать?
И каково засилье русского языка гг. нововременскими националистами, таков и их «самоубивающийся» национализм.
«Колокол» строчит донос на Москву по поводу постановления управы поднести представителям Парижа, приезжающим в Москву, ценный дар. «Донос на гетмана злодея» составлен в следующих выражениях:
В 1812 году прадед братьев Гучковых, Ефим Гучков, тоже поднес в Москве ценный дар императору французскому Наполеону — блюдо с золотыми. В 1912 правнук Ефима Гучкова, вероятно, в ознаменование столетнего юбилея, снова будет подносить французам дар. Разница лишь в том, что Ефим Гучков поднёс собственные ефимки, а его правнук будет подносить ценный дар, приобретённый на средства оклеенных с ног до головы исполнительными листами домовладельцев и раздетых догола квартирантов, которым предстоит приятное удовольствие оплатить и этот ценный дар французам из 37-и занятых миллионов.
Что же, однако, сделать, в виду столетия Отечественной войны,— «Колокол» не говорит. Но ясно, что хотелось бы взять имеющих приехать в Москву поджарых французов прямо в вилы по ростопчинскому рецепту: «Француз не тяжелее снопа ржаного»…
Выступит или нет г. Гучков в защиту чести «прадеда»?