Изображение сгенерировано нейросетью
Вновь назначенный, вместо даотая Яо, даотай Чжан прибыл 13 января и немедленно вступил в исполнение своих обязанностей. Не прошло и двух дней после занятия нового поста, как Чжан через своего драгомана обратился в правление пограничного комиссара Амурской области с просьбой сообщить, когда он может быть принят с официальным визитом, как военным губернатором, так и пограничным комиссаром. В виду срочных дел и предстоящей поездки в Алексеевск, военный губернатор отклонил немедленный прием даотая до своего возвращения, прием же у пограничного комиссара состоялся 17 января, в комнатах для приема иностранных гостей.
Чжань является новым человеком, а потому, думаем, небезынтересно привести о нем некоторые данные:
В противовес своему предшественнику, престарелому Яо, человеку старого закала и прежних традиций, новый даотай резко отличается своим, вполне европейским складом ума, живой речью и решительностью, которая характеризует в нем человека новой формации, новой эры. Будучи среднего роста, одетый в скромный национальный костюм, Чжан не производит сразу внушительного впечатления, но при первом же знакомстве и первых репликах в нем уже сказывается умный деловитый человек. Даотай явился в сопровождении драгомана Ван и эскорта китайских конных солдат при унтер офицере, производившем весьма выгодное впечатление высоким ростом, стройностью и щеголеватой одеждой.
После предварительных приветствий, носивших на этот раз вполне европейский характер и резко отличавшихся от предыдущих приемов, на которых несколько утрировались, так называемые, китайские церемонии, гостям, по обычаю русского хлебосольства, был предложен завтрак, на котором, кроме комиссара и его драгоманов, присутствовало несколько посторонних лиц из числа администрации и купечества. Первоначально за столом велась оживленная беседа на частные темы, но конце завтрака, когда было подано шампанское, в атмосферу частных разговоров проникли деловые темы.
Воспользовавшись удобным случаем, даотай завел речь о том бедственном положении, в каком очутились китайские коммерсанты, застигнутые врасплох таможенным обложением товаров, в виду закрытия 50 вер. полосы. Подчеркнув то обстоятельство, что до сих пор ни он, ни его предшественник не имели никаких указаний от своего правительства по этому поводу, почему не имелось возможности своевременно оповестить подведомственное ему население о мероприятиях русского правительства и тем предотвратить неожиданность, с которой они обрушились на китайских купцов, Чжан выразил ту мысль, что мероприятия носили односторонний характер и явились причиной, создавшей крайне затруднительное положение для китайской торговли.
В ответ на это, пограничный комиссар, подполковник Спешнев, привел дословно текст дипломатической ноты русского правительства от 24 авг. 1912 г., которой китайское правительство было поставлено в известность о желании России продлить Петербургский договор 1881 г. еще на 10 лет и уничтожить льготную полосу по русско-китайской границе, установленную ст. 1 правил для судоходной торговли, приложенных к этому договору. Далее, пограничный комиссар обратил внимание гостя на то обстоятельство, что ответственность за несвоевременное извещение пограничных чинов китайского правительства никоим образом не может быть отнесена к вине российского правительства или его агентов. При этом подполковник Спешнев выразил твердую уверенность в полной осведомленности по тому поводу китайский правящих сфер.
Соглашаясь с высказанным комиссаром мнением, Чжан, тем не менее, выразил пожелание, чтобы пограничные чины в лице даотая и пограничного комиссара приняли бы должное участие в таких серьезных вопросах, и рука об руку действовали бы в интересах своих правительств, способствуя благоприятному улажению создавшегося затруднения. В теплом приеме, оказанном ему пограничным комиссаром, Чжан видит залог дружбы в дальнейшей деятельности и надеется, что два разнобережных правительственных чина, с очень скромной, быть может, компетенцией, могут, тем не менее, много сделать при благожелательном отношении друг к другу. Все высказанное, по словам Чжана, дает ему право надеяться, что китайские товары, застигнутые врасплох 1 января на складах в Сахалине, быть может, будут освобождены от пошлины.
Тема, затронутая Чжаном, является животрепещущей и, вместе с тем, щепетильной, поэтому, вполне сочувствуя широкому освещению этого вопроса на страницах прессы, нельзя не высказать осторожного предупреждения, что неумелая рука, или резкое выражение, могут не помочь, а испортить дело. С другой стороны, мысль Чжана, иллюстрирующая пожелания китайских купцов, не может найти полного отклика в среде русского купечества и представителей промышленности, ближайше заинтересованных в появлении тех или иных товаров китайского производства на благовещенском рынке. В виду крайней несогласованности взглядов по этому предмету коммерческого и промышленного мира, было бы чрезвычайно желательно некоторое освещение возникшего вопроса, и именно в том смысле, какие товары без нарушения интересов национальной торговли были бы не лишними на нашем рынке.
