Изображение сгенерировано нейросетью
Скоро приедут английские гости.
Это – ответ на визит наших депутатов, который, по выражению октябристского официоза, должен был «воочию доказать англичанам, что Россия на самом деле находится в Европе, и жизнь в ней протекает, как и в Англии, в условиях XX века». И как же старались почтенные депутаты, чтобы «конституционная манифестация» обновленной России вышла ка можно внушительнее и эффектнее. Они не жалели красок и не стеснялись с реальной действительностью. Теперь, перед ответным визитом, полезно будет напомнить эти архиконституционные речи.
На завтраке у лондонского лорд-мэра гр. Бобринский уверял, что «третья Дума, подобно учреждениям великой Англии, старается проводить принципы верности Монархам, личной свободы граждан и самостоятельности местных учреждений».
Лидер большинства А.И. Гучков детализировал думские «старания». «Всюду, – говорил он, – во всех областях государственной и общественной жизни, идет «коренная стройка». Первой задачей, ставшей перед молодым народным представительством, явилось приведение в порядок государственного хозяйства, насколько оно находило себе отражение в бюджете… Ряд мер предпринят для поднятия благосостояния преобладающего и важнейшего класса населения, крестьянства. Ныне твердо установлен принцип индивидуальной собственности, результатом чего явится, несомненно, подъем земледельческой культуры и благосостояния крестьянства… Средств мы ищем в таких формах обложения, которые ложились бы только на состоятельные классы: таковы проекты введения подоходного налога и повышения налогов с наследств». Особенно подробно расписывал г. Гучков «широко развитую систему местного самоуправления в городах и земствах». «Мы, – говорил он, – стремимся к тому, чтобы сильнее подчеркнуть демократический характер этой системы, привлекая к участию в самоуправлениях такие классы населения, которые были лишь весьма слабо представлены или вовсе не представлены. Мы желали бы распространить блага самоуправления на те части Империи, в особенности окраины, которые не пользуются этими благами». Англичане узнали также, что «на почве местного самоуправления выросли политическая свобода в России и участие народа в государственной деятельности», и что в этой школе «сформировались те люди и выработались те инстинкты, которые гарантируют точное и здоровое развитие нашего конституционного режима». Что касается последнего, то в интервью с сотрудником «Daily Telegraph» г. Гучков заявил, что препятствием «к осуществлению в России полного парламентского строя является крайняя правая, которая относится враждебно ко всякой форме конституционного правления, но, в общем, парламентское правительство в России является обеспеченным».
Вы видите, какая стройная, идиллически прекрасная картина современной России вырастала под потоками депутатского красноречия, и как создавались поистине «потемкинские деревни» российского парламентаризма. Эти речи не могли не произвести некоторого впечатления даже на трезвых англичан. Они, ведь, привыкли относиться с глубоким уважением к высокому званию народных представителей и чувствовать доверие к словам депутатов, а тем более – к заявлениям лидеров парламентского большинства, которое, по английским представлениям, «все может». Вот почему, принимая всерьез решимость и готовность «лидера большинства» вести страну по пути непрерывного совершенствования наших куцых конституционных учреждений, и премьер Асквит, и глава оппозиции Бальфур так пространно говорили о «величайшем орудии свободы, какое только человеческий гений мог изобрести, – орудии конституционного правительства, вот почему они подробно останавливались на условиях, необходимых для правильной деятельности парламентских учреждений.
Но г. Гучков не удовольствовался заочными «доказательствами». Он имел неосторожность пригласить англичан в Россию «не только во имя вежливости, но и в целях познания, ибо стоит особо изучить новую Россию, ту Россию, которая вступила в число конституционных монархий». Что же увидят англичане, когда приедут к нам?
Ведь, два года, прошедших со времени визита русских депутатов, думское большинство только и делало, что осуществляло лондонские обещания… наоборот. И это по всем пунктам, каких вы ни коснись.Начнем с бюджета. Полное бессилие Думы упорядочить, реформировать дореформенные основы государственного хозяйства стало ясно даже думскому большинству. Но попытки расширить бюджетные права народного представительства аннулированы верхней палатой и правительством как раз наканцне прибытия английских гостей.
«Благосостояние крестьянства», как результат «ставки на сильных»… но оно прекрасно иллюстрируется голодом, охватившим огромный район с тридцатимиллионным населением.
«Политическая свобода», «личная свобода граждан». Сделала ли третья Дума хоть малейшую попытку не только уничтожить, но даже ослабить административно-полицейское усмотрение и произвол? Одно воспоминание осталось от всех «свобод», даже введенных в Прокрустово ложе «временных правил».
Успели за эти два года гучковские молодцы подчеркнуть и «демократический характер» местного самоуправления, дойдя в законе о западном земстве до таких ограничений, на которые не решался «старый порядок».
Что касается «парламентского строя», то обещанное г. Гучковым здоровое развитие его достаточно характеризуется братанием октябристов с Пуришкевичами и Марковыми, той крайней правой, в которой октябристский вождь видел опасность для парламентаризма. Третья Дума не только не способствовала укреплению и росту «парламентского строя», но и не могла сохранить то, что имела. Вспомните разъяснение по ст. 96-й.
Вот что увидят англичане. Если до сих пор культурный Запад относился недоверчиво лишь к официальной России, то теперь, проверив депутатские конституционные фантазии, он будет иметь полное основание подозрительно относиться и к народному представительству гг. Гучковых. Не потому ли, не во избежание ли октябристского конфуза, из списка английских гостей вычеркиваются парламентарии и оставляются лишь финансовые тузы и «свои» люди, благонадежные по части критики?
