Вдова поэта

Корреспондент газ. «Речь» рассказывает о своем посещении в Саратове вдовы поэта «музы и печали».

Зная, что в Саратове проживает 3.Н. Некрасова, корреспондент «Речи» отправился в адресный стол, чтобы узнать, где живет жена народного поэта-гражданина, чтобы от одной из местных редакций выразить ей добрые пожелания и сочувствия по поводу отмеченного всей почти прессой 35-летия со дня смерти Н.А. Некрасова. В адресном столе, после долговременного пересмотра адресных листков, мне заявили, что «такой особы в Саратове нет».

Пришлось идти в полицейские участки, где пристава собрали всех унтер-кварталов, опрашивали и в результате мне сказали: «такой нет». Обошел окраины города, где простые люди, мещане, рабочие, говорили: «слыхали мы, что где-то живет здесь Зинаида Николаевна, но где, не знаем».

– Некрасова? — спрашивал я их.

– Фамилию не знаем…

Мне сказали, что Зинаида Николаевна ходит иногда по праздникам на молитвенные собрания баптистов, куда, выбрав для этого праздник – 30 декабря, я и направился. При входе в собрание на меня были направлены робкие взгляды, как на постороннего человека. Потом я узнал, что за баптистами установлен со стороны администрации и даже охранки «строгий контроль», результатом которого, как я уже телеграфировал, явилось закрытие администрацией воскресных детский занятий баптистов. Молельня, на которую, как говорят, Зинаида Николаевна положила не мало своих средств, произвела приятное впечатление своей чистотой, скромностью и стройным женским хором. На кафедре стоял проповедник, проповедь которого была куда лучше построена, чем проповеди наших гермогеновских «политиканов». Прослушав проповеди, псалмы и чтение евангелия, я дождался выхода баптистов из молельни и спросил одного из них:

— Нет ли здесь Зинаиды Николаевны?

Мне ответили:

—Ах, Зинаиды Николаевны… К сожалению, она теперь больна, не ходить…

Я попросил показать мне ее квартиру и любезный баптист, простолюдин, охотно сказал:

 — Я провожу вас, я живу напротив Зинаиды Николаевны… Она к нам ходит часто, любит слушать, как ребятишки учат «Дядю Власа», али затянут «Коробейников».

Пошли за окраину города, за нездоровый, гнилой Глебучев овраг, где смертность достигает до 560 на 1000.

Дорогой заинтересовался отношениями 3. Н. Некрасовой к баптистам и вообще ее частной жизнью.

К нам присоединился другой баптист, и вот что они рассказали мне – эти простые, милые люди:

– Совсем старушка стала… лет уж ей под 70… Живет одна, все сама делает, берет только для черной работы женщину, а живет одна-одинешенька — в лавку сама ходить… У нас ее знают на Горах больше как Зинаиду Николаевну, а что она вдова поэта… знают не многие… Читает она часто Библию, выписывает «Утреннюю Звезду», журнал какой-то, покупает иногда журнальчики с картинками… Не любит только вспоминать свою жизнь в Петербурге, а про мужа ей больно говорить… слезами заливается… говорит, что ничего у нее не осталось… ни рукописей… ни стихов… все растащили… остались одни воспоминания… Приезжали к ней из Москвы, из Петербурга разные корреспонденты, но она не принимает никого. В себя ушла… в слово Божие… любит она наше пение, нашу маленькую общину… Тяжело ей вспоминать все пережитое!

Наконец, мы дошли до Глебучева оврага, откуда обдало нас ароматом помоек и сточных вод. И вот недалеко от этой прелести, на Вольской ул., во дворе, застроенном флигелями, стоит крохотная хибарка с двумя голубыми окнами, миниатюрными сенями. В окнах спущены старинные занавески, из-за которых выглядывают фуксии и герани. Во дворе нас встретил пресвитер молельни-баптист, с Библией в руках. Он тоже шел к Зинаиде Николаевне.

— Иду читать ей Библию, а то Зинаида Николаевна лежит больная, — сказал он.

Я попросил его доложить Зинаиде Николаевне, что я командирован выразить ей добрые пожелания и сочувствие по поводу 35-летия со дня смерти Н. А. Некрасова.

Я остался в теплых сенцах и слышал, что Зинаида Николаевна хотела встать и пригласить меня, но потом сказала:

— Нет, не могу, сердце больное.

Пресвитер заявил мне от имени Зинаиды Николаевны буквально следующее:

— Глубоко извиняется, сожалеет, что не может сейчас поговорить с вами, вспомнить вместе светлую память мужа, и просит передать всему обществу и почитателям ее мужа свою искреннюю благодарность и признательность за то, что откликнулись, не забыли день смерти народного поэта — 35-летие, и что она сейчас больна, у нее болит сердце и ноги… скажу, когда можно.

В заключение Зинаида Николаевна через пресвитера передала мне оставшуюся у нее единственную ее карточку и разрешила сфотографировать ее убогую, бедную хибарку.

Вот и все, что мог вынести для общества и почитателей памяти певца «Деда Власа», от той Зины, которой Некрасов диктовал перед смертью:

Ночью и днем

В сердце твоем

Стоны мои отзываются…

---