(Из довольно продать правдоподобных историй).
I.
Известный и долгожданный приказ, направленный к борьбе с разгромами квартир, ставшими чуть ли не «эпидемическими», конечно, точно громом поразил мир наших беспечных, ленивых, а судя по некоторым примерам и преступных швейцаров и дворников.
И те, и другие признали нужным, не откладывая дела в долгий ящик, собраться на экстренное совещание по вопросу о том, как оградить себя от тех серьёзных репрессивных мер, которыми им справедливо угрожает приказ.
Однако уже в самом начале этого совещания резко дала себя знать такая тенденция, что благоразумная и сознающая свои обязанности часть швейцаров и дворников решительно уклонилась от дальнейшего участия в обсуждении шкурного для всех вопроса.
Оставшиеся начали, прежде всего, с критики по всем направлениям задетой приказом «эпидемии».
Разговоры сводились к следующему:
– Разве у него на лбу написано, что он – вор? Они теперь одеваются не хуже настоящих господ, а то даже и лучше. Пройдет такой громила мимо тебя, и ты перед ним шапку ломаешь, потому думаешь, что это вовсе даже не громила, а банкир.
– У нас в доме один член городской управы жил. Какие к нему господа ездили! Генералы не только знакомством с ним не гнушались, а даже за счастье почитали бывать у него. Разве я мог не уважать такого? В любое время куда угодно пропустил-бы его по лестнице, потому что только впоследствии оказалось, что он хоть и не настоящий громила, а всё-таки его в тюрьму законопатили, и тоже за ручные художества. Как же нам тут доглядеть, если и повыше и пообразованнее нас долгое время не умели отличить вора от настоящего господина?
– С нами не разговаривают. Приказано и не рассуждай.
– Вот так и наш домовладелец поступает. Призвал он нас сегодня и спрашивает: «Известен вам приказ?» Отвечаем: «Как же неизвестен, ваша милость, коль мы уже с утра в затылках у себя почёсываем». Он и говорит: «Ага, грит, мерзавцы, так вам и надо. А мой сказ вам будет такой: если я только замечу, что вы опять баловаться начали, то я, не дожидаясь кражи, нанимаю на каждую лестницу по одному человеку для надзора за квартирами. Мне что? Расход я разложу на квартирантов, а на вас я с удовольствием посмотрю, как-то вы будете делить между собой чайные и праздничные. Дробям, небось, научитесь, подлецы?»
– Домовладельцы – известные аспиды.
– Ну и квартиранты тоже бывают малина. У него за душой ничего нет, кроме тёткина капота, а ты за его квартирой всё таки присматривай.
– Да еще как! Был у меня такой случай. Прибегает в дворницкую квартирант из пятнадцатого номера и воплем вопит: «Караул! Квартиру ограбили! Женины меховую ротонду, каракулевый сак и шелковое платье украли!» Я так и обмер, а потом оказалось…
– Ну, ну! Что оказалось?
– Оказалось, что он все это сам устроил. Проигрался ли он в клубе или так прогулял, только понадобились ему деньги. Он и возьми женины вещи да и заложи их. А так как жена его – женщина правильная и на руку серьезная, то он испугался и сам, для видимости, «разгромил» свою квартиру.
– Бывают же такие ловкачи, а за них отвечай…
II.
Отведя таким образом свою душу, участники «конгресса» приступили к обсуждению реальных мер, которые, по их мнению, должны были бы обеспечить их насущнейшие интересы.
Матерый старший дворник, привыкший в течение многих лет читать «свою» газету и потому знавший многое, что оставалось неизвестным его более молодым коллегам, встал и сказал с достоинством, которое сделало бы честь самому депутату Тимошкину:
– Глубокопочтеннейшее собрание! Выслушайте меня, старика, который на своём веку перевидал много краж и даже был заподозрен в покупке заведомо краденого, но, за отсутствием улик был освобожден от дальнейшего преследования…
– Ура, дедушка! – прервали оратора восторженные и довольно звероподобны голоса.
Маститый оратор в знак благодарности отвесил своей аудитории глубокий поклон и продолжал:
– Я так полагаю, что наступили для нас времена великого бедствия. В таких случаях образованные господа учреждают общество взаимного страхования от пожаров, от градобития и прочих неприятностей…
– А где же здесь градобитие? – спросил чей то голос.
Старик нашелся:
– Разве сулимое нам положение лучших градобития? Как пойдут устранять нас от наших должностей, так это будет для нашего общества не лучше, чем градобитие хлебных злаков.
– Верно, дедушка! – согласным хором подтвердило собрание. – Продолжай!
Дедушка принял елейный тон:
– Братья в несчастье, итак, предлагаю вам учредить общество взаимного страхования…
– От громил? – опять полюбопытствовал кто-то из нетерпеливых слушателей.
– Нет, братья, не от громил. О них речь будет впереди. Я имею в виду общество взаимного страхования от последствий увольнения нас от должностей швейцаров и дворников…
– Много платить придется, потому что громилы так густо пошли, что мало кто из нас усидит на своих местах.
Это возражение предъявило всего несколько человек, но чувствовалось, что им сочувствуют вся аудитория. Тогда маститый оратор хитро улыбнулся и выпустил свой главный козырь:
– Да разве, товарищи, я не понимаю, что можно оставить без внимания громил? Напротив, их следует привлечь к нашему делу, тем более что у некоторых из здесь присутствующих, наверное, имеются среди них близкие приятели.
– Есть! Есть… – послышались откровенные голоса.
– Отлично. И вот, я предлагаю обратиться к громилам с просьбою, в которой они нам, конечно, не откажут: во-первых, их артель вносит известный процент в наше общество и, во-вторых обязывается каждого потерпевшего швейцара или дворника, будь он того пожелает, принять в своё общество. Таким образом, среди нас не будет потерпевших, – торжественно закончил он.
И гром рукоплесканий был ему ответом.
Сэр Пич-Бренди.
