Хотя Петербург при нынешних способах сообщения также близок к Москве, как Невский к Каменноостровскому проспекту, тем не менее каждого возвращающегося из Москвы осаждают вопросами:
– Ну что там нового?
– Да ведь телефон все это вам уже передал…
– А погода? Неужели и там собачьи холода?
– Волчьи, если хотите. Памятник Скобелеву, на открытие которого гости приглашались во фраках, пришлось открывать в тёплых пальто.
– Ах, вы были на торжестве? Расскажите.
– Вот уж нечего-то именно рассказывать особенного. Оказался бы «не длинен и не нов рассказ». Думаю, что если бы Франция или Германия открывали памятник своему национальному герою, то сколько было бы шума в газетах и торжественных процессий, речей… А у нас…
– Но ведь на церемонии были и у нас депутации от националистов и от октябристов.
– По 2 персоны, которые к тому же где-то запрятались за чужими спинами, так что на виду был один А.И. Гучков. Он всегда и везде на виду…
Открытие памятника «Белому генералу», где и мне пришлось лично присутствовать, не носило того яркого характера народного торжества и одушевления, какого заслуживала память об этом герое.
Масса любопытных, наполнивших тротуары, где только разрешала стоять полиция, и множество нарядных туалетов и причесок, выглядывающих с балконов и окон, выходивших на площадь – это все же толпа, случайная и падкая к зрелищам, а не народ.
Куда он подевался этот, боготворивший «Белого генерала» народ?
Многие забыли, вероятно, что нынешняя московская дума совсем хотела развенчать Скобелева и отвести место для памятника ему где-то чуть ли не на Земляном валу или у Крестовских ворот, но на ее постановление было оказано нуль внимания.
– Это я требовал места для памятника на Тверской, – говорил известный адвокат и гласный А.С. Шмаков.
Выходило, что без помощи адвоката «Белый генерал», пожалуй, и проиграл бы сражение с московскою думой за нынешнюю свою доминирующую позицию…
Теперь лучшее и виднейшее, первенствующее место в Москве бесспорно занимает памятник Скобелева.
При всех своих доблестных качествах, он отличался столь необходимым и похвальным в военном человеке свойством – честолюбием.
Генерал Н-ский, один из бывших у Скобелева ординарцев, сказал нам:
– Честолюбию его не было пределов. Вот я расскажу вам один для характеристики его случай:
Когда после Геок-Тепе мы подошли к генералу поздравить его с высокой наградою – георгиевским крестом 2-й степени, он, улыбаясь нам сказал:
– Ну, теперь, господа, с меня и довольно. Пора и на покой. Поеду в деревню к своим коровам…
С такой же улыбкой и мы ему ответили:
– А мы думаем иначе, ваше высокопр-во: в тот момент, когда вы прочитали указ о награждении вторым Георгием, вы уже подумали: «А хорошо бы теперь было получить Георгий 1-й степени!»
Скобелев расхохотался, потому что, без сомнения, это были его мечты, как и мечта о болгарской короне, которой он более всех других был достоин и, во всяком случае, больше гр. Игнатьева, и кн. Дондукова-Корсакова, которого выдвигали болгары на пост, занятые потом Баттенбергом.
