Павловский вокзал.
Очередная симфоническая программа была посвящена Чайковскому и Шенку. Из обильного списка творений первого были выбраны его пятая симфония и фантазия для оркестра «Буря». Творчество второго представлено было симфонической сказкой «Озеро слез», более интересной своей задушевной программой, нежели музыкой.
Этот опус 52 автора оперы «Актея» и балета «Синяя борода» обличает, разумеется, опытную руку композитора, вполне владеющего оркестровыми средствами, но он как-то не захватывает слушателей вследствие присущей его музыки некоторой индифферентности. Его партитуре недостает и в этот раз должной яркости, той внутренней силы, которая всегда производит впечатление на публику.
Между программой и музыкой петь необходимого соответствия, неразрывной тесной связи. Красивая, добропорядочная партитура Шенка не исчерпывает трогательного содержания сюжета. Здесь, в сказке, в самом деле захватывают людские слезы, – там, в творении Шенка, нисколько не волнуют звуковые сантиментальности композитора. Словом г. Шенк создал вполне может быть, приличную партитуру, которой недостатет только зажигательного нерва (именно того, что требовал Бетховен от любого произведения).
Исполнение г. Асланова было не лишено наилучших намерений. Если сочинение г. Шенка все таки оставило бледноватое впечатление, то это скорее должно быть приписано композитору.
Гораздо более удачно прошла пятая симфония Чайковского, переданная г. Асановым с несомненным подъемом и художественной проникновенностью в духовную суть исполняемого. Не говоря уже о том, что он высказывал полное владение партитурой и уверенность в ее передаче, он сумел выделить не мало характерных для данной симфонии черт. Уже первые такты симфонии обращали на себя внимание определенностью выражения. С внушительной интенсивностью, с яркостью опытного резца выставлено мотто всей симфонии, появляющееся в каждой из её четырех частей.
Умилительно прозвучало анданте ката-биле – этот диалог волторны с другими инструментами, причем волторнист выполнил свою задачу с большим искусством и должной экспрессией. Удачные реплики даны ему исполнителями соответствующих деревянных инструментов. Словом и эта часть представляла в должном виде.
Несколько изящнее мог бы быть сыгран на гране вальс, но за то «роковая тема» выделена соответствующим образом. В финале не было «художественной отделки», стоял почти сплошной звуковой хаос. Эта часть прозвучала словно дикая оргия. Но, может быть, так и должно быть: для того, кого преследует злой рок, жизнь превращается иногда в бешеный вихрь. Снова грозная главная тема напоминает о том, что наступил конец.
Так, по-видимому, толковать эту часть г. Асланов. Разбушевавшаяся звуковая стихия не оказалась, однако, сильнее его дирижерской палочки.
Весьма сочувственно встречать известный баритон М. Максеков.
