Изображение сгенерировано нейросетью
Благодаря усердию нашего мастера П.П. Тупицына фабрика наша работает куда бойчее Старо-ткацкой. Администрация не нахвалится своим мастером, а нам рабочим от его усердия горько приходится. Фабрика наша работает на две смены: первая смена работает от 4 час. до 8 ½ час. утра и от 1 ч. дня до 5 ½ч. вечера, вторая смена от 8 ½ ч. утра до 1 ч. дня и от 5 ½ ч. до 10 вечера. Но так только по расписанию. На самом деле мастер требует от заправщиков основ являться уже в 3 ч. 15 м., а то и в 3 часа утра (какое уж утро, когда ночь на дворе), а от ткачей являться в 3 ч. 30 м. и за 20 минут до 4-х утра пускают паровую. Если кто в половине четвертого не является, а приходит к 4-м, мастер его потом прижимает: женщин переводит на 1 станок, а мужчин пускает по двору с метлой по 50 коп. в день (ткач зарабатывает от 90 к. до 1 р. 20 к. в день). А если кто приходит только в 4 и в свое оправдание указывает на табель, то его вскоре и вовсе за ворота выбрасывают.
Если сменщик захворал, то мастер заставляет работать и за него, то есть работать 18 часов подряд. Кто не согласен, тот уже у него под опалой: мастер уже ищет к чему бы придраться, и за какую-нибудь мелочь, на которую обыкновенно и внимания не обращает, представляет к расчету.
Кто в первый раз поступил к работе только учится – поступает на 1 станок. Поработавши 2-3 месяца, просится на пару, мастер соглашается, но чтобы раньше поработать месяц, а то и 2, по 18 часов на одном станке. И работают. Так работают молодые рабочие лет с 17-ти, девушки даже и с 16—17. Иногда – пожилые женщины даже с грудными детьми поступают на фабрику. Тогда и им приходится вскоре работать по 18 часов.
Рабочие за глаза мастера всячески ругают, но перед ним никто пикнуть не смеет. И это потому, что у нас заведен такой порядок, что если кто попадёт на замечание, то не только его с фабрики гонят, но и всех его родных.
Об общих рабочих интересах у нас мало что знают. Только в последнее время, под влиянием толков о предстоящем введении страхования рабочих, настроение как будто более живое. Много толкуют, но никто хорошенько ничего не знает. Рабочие газеты до нас почти не доходят да рабочие у нас о них почти ничего не знают. А пора бы и нам за ум взяться.
