(Действительное происшествие).
Два мало утешительных петербуржца Федя Тихоплюев и Коля Воронка, уже четвёртый час сидели в ресторане.
В конце-концов, после того как экспедиции по прейскуранту вин были совершены по всем направлениям, оба замолчали.
Воронка что-то меланхолически вычерчивал указательным перстом по скатерти, искренне убеждённый, что он решает какую-то сложную математическую задачу, как, например, определить количество кукельвана в только что выпитом пиве.
Тихоплюев, у которого математических способностей было настолько мало, что он без помощи судебного пристава никогда не мог решить, какую сумму ему следует уплатить за квартиру, – оный Тихоплюев взял газету и углубился в чтение.
Прошло несколько минут, и вдруг с Тихоплюевым произошло нечто странное:
Он выронил газету, закрыл глаза рукой и всхлипывал.
Раз, другой, третий – сперва тихо, потом громче и громче.
Это внезапное обстоятельство не могло не обратить на себя внимание великого математика, сидевшего по другую сторону стола.
И так как Воронка получил хорошее семинарское образование, то он, прежде всего, на замечание подошедшего официанта: «господин, а господин, здесь плакать не полагается», ответил:
– Кто осмелится разглагольствовать, когда он безмолвствует? И что можешь ты, брать в алкоголе, сказать нам о сем человеке чего стократ сильнее не говорили-бы сии слёзы?
И затем, обращаясь уже к всхлипывающему приятелю, Воронка участливо спросил:
– В самом деле, о чем ты, Федя, плачешь?
И услышал в ответ;
– Об олене…
Эти, при других обстоятельствах незамысловатые слова удивили даже Воронку, привыкшего удивляться только в тех случаях, когда, по его мнению, слишком рано запирались рестораны и ему отказывали в напитках.
– О каком олене? – спросил он Тихоплюева.
– О шведском.
– Ничего не понимаю! – искренно признался Воронка.
– И я не понимаю, а всё-таки до слез жалко, – ответил ему приятель. – Посуди сам: во время олимпийских игр в Стокгольме была между прочим устроена стрельба по бегущему оленю…
– Ну, и черт с ним. Важное кушанье какое, какой-нибудь олень. Когда, например, Гучкова вызывали к барьеру, ты, ведь, не плакал.
– Так, ведь, в Гучкова никто и не попал. А тут… слушай: «Швеция всадила в бегущего оленя 151 пулю, Соединённые Штаты 132, затем нисходящие степени дали соответствующие число попаданий Финляндия, Австрия и Россия».
– И он все бежал?
– Бежал, несчастненький! Превратился совсем решето, так что сквозь него, как панораме, виден был весь Стокгольм, а он все бежал.
– Великая страна, где водятся такие олени!
– Да, это не чета нашим дачным мужем…
Результатом этой философской беседы было то, что приятель решили незамедлительно предпринять образовательную экскурсию в Зоологический сад.
– Кстати, и красного волка посмотрим, о котором так долго публиковали в красную строку, – сказал Воронка.
По прибытии в это образовательное учреждение, опирающееся с одной стороны на пивной буфет, а с другой – на безграмотную рекламу, приятели обратились прежде всего к одному из распорядителей, который, судя по внешности, несомненно ест «геркулес».
– Будьте любезны, – произнёс Тихоплюев, – сказать нам, где здесь можно видеть красного волка?
– Красного волка? – как-то застенчиво перепросил раз распорядитель.
И затем, очевидно, что-то сообразив, вынул часы своего жилетного кармана, посмотрел на них и, вежливо приподняв котелок, ответил:
– Извините, ну теперь уже восьмой час, и они уже спят…
Подавленные этой вежливостью в отношении красного волка, Тихоплюев и Воронка, не желая отстать от распорядителя, салонно воскликнули:
– Ах, какая жалость, что «они» уже спят! Если это вас не затруднит, будьте так перпендикулярны засвидетельствовать «им» наше почтение, когда «они» проснутся и, конечно, только в том случае, если «они» не из папье-маше. Знаете, в наш век фальсификации…
Простивший с распорядителем, приятели отправились дальше.
Обозрение зверей отняло у них очень мало времени, потому что с одной частью их они уже давно были на короткой ноге на настолько, что, переходя от клетки к клетке, восклицали:
– Ба, знакомые все лица!
И, светски приподнимая шляпы, говорили старым приятелям:
– Поклон вам, старички, от Баумвальда и Гольтца.
Бассейн, где должны были гордо плавать лебеди, хмуро жавшиеся на суше, вызвал у Тихоплюева негодующее восклицание:
– Экая грязь! Посмотри, какая плесень!
На что Воронка примирительно заметил:
– Может быть, это нарочно устроено для Линдлея? После его провала в Баку, пожалуй, решили быть осторожнее и сперва отвести ему, так сказать, опытный бассейн для его канализационных работ…
Покончив таким образом со своей образовательной экскурсией, приятели разумеется отправились в буфет, где с удовольствием убедились в том, что это действительно Зоологический сад, потому что цены здесь оказались достаточно зверскими.
Концу вечера программа оказалась настолько блистательно выполненной обоими приятелями, что Тихоплюев кричал на весь ресторан:
– Дайте мне зелёного волка!
– Не шуми! – останавливал его Воронка. – «Они» спят.
– Наплевать! Пойди и скажи какому-нибудь юху, чтобы «их» разбудили, потому что я желаю выпить с «ними» на брудершафт…
О финале этой образовательной экскурсии легко догадаться даже человеку, не читающему дневника происшествий.
