Отставка Махмуд-Шефкет-паши последовала раньше, чем можно было ожидать. Еще несколько месяцев назад всемогущий диктатор диктовал свою волю не только кабинетам, сменявшимся у кормила правления в Константинополе, но и парламенту, и даже самому комитету «Единение и прогресс». Апрельская революция 1909 года, кончившаяся низложением Абдул-Гамида, вознесла неизвестного дотоле за пределами Турции генерала на небывалую высоту. Опираясь на преданную ему армию, Махмуд-Шефкет-паша, сначала в звании генералиссимуса, а потом военного министра, более трех лет распоряжался судьбами молодой Турции, и константинопольский падишах был на земле тенью не столько Аллаха, сколько своего слуги. Махмуд-Шефкет-паша сумел достигнуть высшей власти в Оттоманской империи, но не сумел удержать ее за собой до конца. То самое офицерство, кумиром которого когда-то был герой апрельской революции, теперь чуть ли не единогласно потребовало его удаления от власти. И диктатор вынужден был поспешно уйти, удовлетворившись покойным креслом в сенате. Никто даже и не вспомнил о крупных услугах, оказанных недавним властителем дум молодой Турции в самую тяжелую эпоху турецкого освободительного движения.
Между тем, как ни относиться к политической деятельности Махмуд-Шефкет-паши, нельзя не отдать дани уважения его редким талантам и энергии. Организаторы турецкой свободы Энвер-бей и Ниази-бей сыграли роль только счастливых заговорщиков, склонивших армию на сторону конституции. После провозглашения конституции и созыва парламента герои июльского восстания как-то сами собой стушевались. Задача возрождения Турции и прежнего могущества османлисов была возложена судьбой на деятелей старшего поколения, первое место среди которых занял Махмуд-Шефкет-паша. Бывший диктатор сделал для разрешения этой задачи более, чем кто-либо другой. После апрельской революции и установления (хотя и на бумаге) парламентского режима Махмуд-Шефкет-паша с помощью известного Гольц-паши разработал и привел в жизнь коренную реформу турецкой армии, ныне в главных чертах почти законченную. Несмотря на недостаток денежных средств, военный министр сумел значительно увеличить численность армии, наполовину перевооружить ее, одеть и накормить. Офицеры при нем впервые стали полностью получать свое жалование. Затем Махмуд-Шефкет-паша приступил к реорганизации турецкого флота, доведенного гамидовским режимом до полного ничтожества. Но этой реформе морских сил Турции помешала неожиданно вспыхнувшая война с Италией. В области внутренней политики диктатор стремился к оздоровлению политических нравов, пытаясь создать честную администрацию и, вместе с тем, искоренить политиканство в армии. Во внешней политике Махмуд-Шефкет-паша вдохновлялся гамидовскими традициями и тяготел к Германии.
Турко-итальянская война сразу подорвала обаяние имени военного министра и фактического главы турецкого правительства. Махмуд-Шефкет одурманил турецкое общество чересчур крепким напитком воинствующего национализма. Османлисы, обольщенные высокомерной внешней политикой младо-турок и заносчивыми речами в парламенте и печати, не на шутку вообразили, что Турция на самом деле возродилась к новой жизни и стала настоящей великой державой. И когда война обнаружила, что у Турции по-прежнему нет ни денег, ни флота, и что презираемые истыми османлисами итальянские торгаши гораздо сильнее и не церемонятся с младотурками, как несколько лет назад с Абдул-Гамидом, – турецкая нация сразу упала с неба на землю. Ответственность за беззащитное положение Триполитании и за немощное состояние морской обороны Турции общественное мнение возложило всецело на Махмуд-Шефкет-пашу. Успехи Эневр-бея в Киренаике и затяжная оборона Триполи, усердно рекламировавшаяся сторонниками военного министра, не могли сгладить ошеломляющего впечатления бессилия Турции.
Другой важной причиной недовольства в обществе и армии явилась неспособность константинопольского правительства справиться с восстаниями на окраинах империи. За три года диктаторства Махмуд-Шефкета-паши туркам пришлось иметь дело с тремя восстаниями албанцев. Сколько ни усмиряли турецкие аскеры вольнолюбивых сынов гор, каждое новое восстание охватывало все больший район. В 1909-1910 гг. бунтовали только арнауты в Коссовском и Скутарийском вилайетах. В прошлом году к восстанию Северной Албании примкнули малиссоры и миридиты, а сейчас мятежное движение охватило всю Среднюю Албанию и грозит перекинуться на юг, к мирным дотоле тескам. В Аравии, несмотря на крупные силы, отправляемые туда турками, господами положения после трех лет борьбы остаются туземные имамы и шейхи. Наконец, в Македонии младотурки настолько обострили положение, что с часа на час можно ждать там восстания, а вслед за тем и нового вмешательства европейских держав, призрак которого уже носится в воздухе. Последней каплей, переполнившей чашу, явился финансовый крах младотурецкого правительства, наглядно для армии сказавшийся в возобновлении задержек в выдаче жалования. Магомед V стал почти так же плохо платить воинам пророка, как и Гамид II.
Махмуд-Шефкет-паша сам не принадлежал к младотурецкой партии и не входил в число членов комитета «Единение и прогресс». До последнего времени диктатор зачастую вел свою личную политику и нередко вступал в борьбу с комитетчиками, старавшихся ладить с популярным главой армии. Но война с Италией сблизила соперников, и Махмуд-Шефкет-паша пошел рука-об-руку с деятелями комитета. В последнюю минуту Махмуд-Шефкет-паша пытался спасти положение младотурецкой партии, проведя с чрезвычайной поспешностью закон о невмешательстве армии в политику. К несчастью для всесильного накануне владыки, писаный закон уже не мог остановить ход событий и <…> Таяр-бея стало совершившимся фактом. Поэтому падение Махмуд-Шефкает-паши является роковым ударом для младотурецкой партии, дни и часы господства которой теперь сочтены. Карающая рука Немезиды опустилась на эту кучку фанатиков, мечтавших возродить Турцию огнем и мечом, а не внутренней органической перестройкой на началах свободы и равноправия всех национальностей Оттоманской империи.
