Изображение сгенерировано нейросетью
Наш своеобразный «парламент» имеет свои понятия о своем важном призвании и о своем высоком достоинстве. Печать с глубоким сожалением была вынуждена указывать на то, что эти понятия часто оказываются в прямом противоречии с самыми элементарными представлениями об авторитете и достоинстве законодательных учреждений. Наши «парламентарии» возмущались и негодовали. Они жалуются на то, что наша «разнузданная» печать позволяет себе чернить и поносить те «высокие собрания», о которых нельзя говорить иначе, как с высоким уважением. А с каким уважением сами «парламентарии» относятся к высокому достоинству тех «высоких собраний», которые заседают в Таврическом и Мариинском дворцах?
Во вторник председатель Государственного Совета, закрывая заседание, заявил, что он не может в данный момент назначить день следующего заседания, так как нет дел подготовленных к обсуждению, в общем собрании верхней палаты.
В первом заседании после праздников председатель Думы после разных хлопот с большим трудом мог собрать то законное число членов, при котором они могли бы законно приступить к обсуждению дел, занесённых в повестку дня. Но господа «депутаты» не могли сидеть на своих местах, и в течение заседания дважды законное число членов Думы испарилось «по неизвестной причине». Помощники думского пристава бегали по Таврическому дворцу и упрашивали народных представителей возвратиться к своим обязанностям. Наконец, в 5 час. законное число безнадежно растаяло. Председатель махнул рукой и закрыть заседание.
Обе палаты нашего «парламента» оказались солидарными в своей «самоотверженной» готовности к трудолюбию. Государственная Дума и Государственный Совет, без предварительного между собою соглашения, в одни и тот же день оказались несостоятельными должниками пред своим высоким призванием. М. Г. Акимов, наверно, с сожалением констатировал тот факт, что «трудолюбивые» комиссии Государственного Совета не подготовили ни одного законопроекта к обсуждению в общем собрании верхней палаты. Председатель Государственного Совета всегда энергично доказывал, что обвинения верхней палаты в накоплении законодательных залежей не отвечают действительности. Он не раз настойчиво заявлял, что в Государственном Совете дела двигаются без замедлений и проволочек. А теперь члены «высокого собрания», заседающего в Мариинском дворце, поставили своего председателя в такое положение, что он сам был вынужден предъявить им обвинение в самом беззаботном отношении к своим обязанностям. После такого авторитетно формулированного обвинения уже нельзя говорить о том, что Государственный Совет не принимает никакого участия в замедлении и без того весьма тихого хода нашей законодательной машины.
Руководители главных думских групп жаловались и жалуются на то, что работы Думы остаются безрезультатными, потому что законопроекты, рассмотренные нижней палатой, лежат без движения в верхней палате. Верхняя палата расписалась в таком «содействии» движению нашего законодательства. Но в то же самое время и сама Дума расписалась в своей готовности оказать Государственному Совету «моральную поддержку». М. Г. Акимов не раз говорил о том, что да, прежде всего, залеживаются в нижней палате, откуда они, после продолжительного «выдерживания», поступают в верхнюю палату. Пусть же теперь г. Гучков, Родзлико и Балашов попытаются доказать, что Дума всегда дорожить своим временем и ревностно заботится о движении дел без замедления. «Депутаты» очень хорошо знают, что до конца сессии не только дни, но и часы являются подсчитанными и распределёнными. В результате получился громадный дефицит времени. Дума не должна терять ни одной минуты на какие бы то ни было проволочки и замедления. Господа «депутаты» это сознают, но не чувствуют…
Мы на-днях приводили документальную справку о том хаотическом положении, в каком находятся работы Думы по обсуждению принятых ею запросов и по рассмотрению законопроектов, начатых обсуждением в общем собрании. Направлением думских работ руководить так называемый «совет старейшин», который составляет программу для целого ряда заседаний Государственной Думы. В совете главенствуют «господа положения», т.е. представители октябристов и «националистов». Не удивительно, что «совет старейшин» такого состава стоить выше своих обязанностей.
В день роспуска на праздники члены совета старейшин должны были собраться для обсуждения вопроса о том, в каком положении находятся думские работы. Конечно, и некоторым из думских «старейшин» хотелось поскорее уехать из Петербурга, но надо же помнить и о своих высоких и почётных обязанностях. Они очень хорошо, знали, что следовало подвести всему итоги и наметить план предстоящих работ. И если бы думские старейшины остались в Петербурге до 12-го декабря, то возможно, что документальные справки о положении думских работ произвели бы на них некоторое впечатление.
Они убедились бы в том, что после праздников, начиная с первого же заседания, должны вступить в силу особые меры для того, чтобы Дума до конца сессии могла справиться с бюджетом, с неотложными запросами и срочными законопроектами. Но господа «старейшины» и до сих пор пребывают в беззаботном настроении. И не будет ничего удивительного в том, если до самого конца сессии между обеими палатами нашего «парламента» будет царить полная солидарность в доморощенном, самобытном отношении к законодательству.
После застопоривания законодательной машины в обеих палатах будут думать только о том, чтобы что-нибудь и как-нибудь пропустить «без долгих размышлений и излишних рассуждений». Члены обеих палат будут ссылаться на то, что обстоятельства так сложились, что они уже не могли относиться с должным уважением к своим высоким обязанностям. Но спрашивается, откуда же возникли эти принудительные обстоятельства? Они сами зародились и объявляются по своей собственной воле? Таких самопроизвольных обстоятельств никогда не было, и в данном случае они появятся по вине наших законодательных учреждений.
Если бы они свое уважение к своему высокому призванию реально выражали в продуманной и планомерной работе, то им не пришлось бы кое-как исполнять свои обязанности, потому что нет достаточного времени для внимательного обсуждения законопроектов. А кто сам себя поставит в такое положение, что ему приходится чернить свое достоинство предосудительным отношением к своим обязанностям, тот не вправе требовать, чтобы к нему относились с должным уважением.
Что сказали бы наши «парламентарии» о тех представителях печати, которые стали бы их обелять и петь им дифирамбы за то, что они, сознавали всю чисто критическую затруднительность положения законодательных учреждений, продолжают с халатной беззаботностью относиться к подсчитанным дням? Вы душе они сами себе скажут: люди подвижной совести…
Быть может, по этому поводу они вспомнят и о том, что законодательные учреждения призваны для «обновления нравственного облика земли русской».
