Среди высшей иерархии сильно возгорелись мечты о патриаршестве. Иерархическая среда всегда питала сочувствие к патриаршеству или, вернее, всегда была недовольна синодальным строем. Причиной недовольства служит, главным образом, то, что синодальный режим дает широкий простор правительственному влиянию на церковные дела. И вот архиереи решили воспользоваться настоящим благоприятным моментом, чтобы если не совсем уничтожить, то ослабить стеснительный для них контроль государства путем учреждения властной персоны патриарха.
Что обер-прокурорство В.К. Саблера привело к подобному проекту, тому не следует удивляться. В.К. Саблер весьма близок к епископским кругам и давно известен своею «любезностью» по отношению к владыкам.
Сомнительно, однако, чтобы поднятая агитация привела к желаемым результатам. Не говоря уже о том, что сами архиереи едва ли будут в состоянии мирно решить вопрос, кому быть патриархом, и перессориться между собою из-за патриаршей шапки, – против патриаршества будут иметь многое и государство, и церковь, поскольку последняя состоит не из одного епископата.
Государственная власть, конечно, не обнаружит такого самоотвержения, какое обнаруживает нынешний синодальный обер-прокурор. Она не откажется от синодальной формы церковного управления, как наиболее удобной с государственной точки зрения. Государственность наша последняя два века неуклонно шла к укреплению своего господства в делах церковных. И нет оснований для нее поворачивать назад историю, к собственной невыгоде. Очевидно, В.К. Саблер расточает любезности архиереям на свой собственный риск и поддерживает патриарший замысел, не спросились кабинета министров, где он состоит членом.
Но если правительству нет побуждений хлопотать о восстановлении патриаршества, то и массе духовенства и членов церкви не приходится сочувствовать подобной реформе. Последняя, правда, выступает под флагом церковной свободы и потому как-будто имеет шансы снискать общественное расположение. Но это призрачная видимость давно разгадана, и общество прекрасно знает, как понимается «свобода» церкви сторонниками патриаршества. Это свобода касается только иерархического управления церковью, но вовсе не церковного самоуправления. Наверху государственный контроль при патриархе ослабеет и правящая иерархия почувствует себя свободнее. Но внизу от этого не станет лучшей. Как показывает действительность, интересы епископата очень часто не сходятся с интересами остального церковного общества. Судьба церковных реформ последнего времени в иерархических руках служит тому лучшим доказательством: они очень мало отвечают церковно-общественным ожиданиям. Если бы церковь возглавилась патриархом, то иерархия могла бы еще прямолинейнее вести свою политику, не считаясь с желаниями церковной массы. Подчиненное духовенство особенно живо почувствовало бы такую перемену, потому что контроль светской власти над церковным управлением до сих пор был скорее выгоден для нынешней духовной среды. В светском авторитете замечалось обычно больше отзывчивости к нуждам и жалобам низшего духовенства, особенно, когда дело шло об архиерейской несправедливости.
Должно быть, и сами инициаторы восстановления патриаршества не особенно рассчитывают на поддержку правительства и церковного общества, почему и стараются вести свою агитацию за пределами гласности. Но всё равно нельзя дело до конца держать втайне, потому что такие вещи не совершаются мгновенно. Тут нельзя миновать ни государственных учреждений, ни всей церкви. Пожалуй, и самые слухи о патриаршестве есть только пробный шар, пущенный для зондирования общественного мнения. В таком случае результаты опыта должны убедить, что настроение для патриаршества совершенно неблагоприятное.
А. Вильский.
