Изображение сгенерировано нейросетью
(От нашего екатеринославского корреспондента).
В «Русском Слове» уже сообщалось о надеждах, окрыливших семью юноши Рапопорта, осужденного на 12 лет тюремного заключения по делу об убийстве временного екатеринославского генерал-губернатора Жолтановского.
Мать Рапопорта получила теперь уведомление из Парижа, что настоящий убийца генерала Жолтановского подаёт нашему послу в Париже официальное заявление о том, что фактический убийца генерала он, а осуждённый Рапопорт совершенно не причастен к этому делу.
В настоящее время мать находящегося уже 6 лет в тюрьме юноши обратилась к председателю совета министров В.Н. Коковцову с материнской мольбой, в которой сквозь глубокое горе матери и страстную её веру в справедливость прорывается жуткие нотки ледяного отчаяния и безнадежного сознания беспомощности.
«Во время трехлетнего предварительного следствия,— пишет министру г-жа Рапопорт,— я обращалась ко всем властям, начиная с судебного следователя и кончая покойным председателем совета министров П.А. Столыпиным.
«Во всех просьбах я обращалась к правде и справедливости, указывая на всю неосновательность обвинения мальчика в столь тяжком преступлении, каковая неосновательность была даже сознана самими судебными властями. Дело было ими направлено к прекращению по 524 ст. устава уг. суд., но они ничего не могли сделать, когда фактически власть над гражданским судом всецело была сосредоточена в руках генерал-губернатора. В августе 1906 года дело было изъято из ведения прокурора екатеринославского окружного суда и передано военному прокурору одесского военно-окружного суда.
Все мои ходатайства были оставлены без последствий, о чем я была уведомлена на печатных бланках. Видя всю бесполезность стольких моих писем, я и несчастный сын мой покорились своей жалкой участи и несем тяжкий крест — я дома, а он в тюрьме.
Но в декабре 1911 года в московской газете «Русское Слово» появилась корреспонденция из Парижа об одном из главных участников приписываемого моему сыну убийства, который в газете «Будущее» рассказывает о своем участии в убийстве и о непричастности моего сына. Этот же участник заявляет, что он согласен дать показание в законном порядке.
«Ваше превосходительство,— восклицает мать,— обращаясь к вам, я мало надеюсь на какой-либо успех на основании появившихся в печати сведений и разоблачений. Но, повторяю, я обращаюсь к вам, как к человеку. Как человек, вы должны, даже обязаны облегчить участь невинно-осуждённого мальчика, уже шесть лет томящегося в тюрьме, проведшего свое детство в таких страшных условиях.
«Вам не нужны печатные сведения и разоблачения, так как невиновность моего сына может быть установлена простым изучением следственного производства, хранящегося в архиве одесского военно-окружного суда.
«Я ни о чём не прошу и не указываю, что делать. Я надеюсь только на ваше человеколюбие.
«И об одном лишь покорнейше прошу ваше превосходительство: какая бы ни состоялась резолюция, не передавайте по инстанциям, как это было всегда, а объявите мне по моему места жительства лично от себя».
